Вернуться на страницу
"Античные авторы о Египте"

Иосиф Флавий

Иудейская война. 1, 2, 4, 5, 7.

Книга 1, глава 9, 3–4

Когда Митридат из Пергамона, стремившийся с своим войском в Египет^[1], вынужден был остановиться возле Аскалона, вследствие того, что ему загородили проходы в Пелузий. Антипатр склонил тогда своих друзей арабов поспешить ему на помощь и сам прибыл к нему во главе трехтысячного иудейского войска; кроме того он поднял на ноги сирийских владетелей, а также проживавших на Ливане Птоломея и Иамблиха, под влиянием которых и тамошние города охотно присоединились к начатой кампании. Ободренный таким приращением сил, которым он обязан был всецело Антипатру, Митридат двинулся к Пелузию, и так как ему отказано было в свободном проходе, то он осадил этот город. И при взятии последнего больше всех отличился Антипатр, который, пробив отведенную ему часть стены, первый с своим отрядом ворвался в город.
4. Пелузий хотя был уже взят, но войско в своем дальнейшем наступательном движении вновь подвергалось задержкам с стороны египетских евреев, занимавших так называемый Онийский округ (VII, 10, 2). Антипатр, однако, убедил их не только прекратить сопротивление, но еще доставить войску необходимое продовольствие. Вот почему и жившие около Мемфиса не оказывали тогда никакого сопротивления, а добровольно примкнули к Митридату^[2]. Последний обогнул Дельту и дал остальным египтянам сражение в местности, называемой Иудейским лагерем. Здесь он вместе со всем правым крылом очутился в большой опасности, из которой спас его Антипатр, прискакавший к нему по берегу реки, а в тоже время левое крыло одолело противника. Затем он накинулся на преследовавших Митридата неприятелей, значительную часть уничтожил, а остальных загнал так далеко, что мог завладеть их лагерем. Он потерял из своих людей только 80, Митридат же в бегстве своем — 800. Спасенный сверх чаяния, Митридат сделал Цезарю вполне правдивое донесение о подвигах Антипатра, не обнаруживая при этом ни малейшей зависти.

Книга 1, глава 14, 2

2. Ирод увидел, что вследствие тех же причин, по которым он надеялся встретить в арабах лучших друзей, они сделались его врагами; ответив курьерам то, что подсказало ему его наболевшее сердце, он направился в Египет. В первый вечер он отдохнул в одном деревенском храме, где он вновь встретился с оставленной им свитой. На следующий день, по его прибытии в Ринокоруру, ему было доложено о кончине брата. Пораженный столь страшным горем, но освобожденный за то от забот, поглощавших его в последние дни, он продолжал свой путь. Араб между тем одумался и поспешно отправил гонцов, которые должны были воротить назад обиженного. Но уже было поздно: Ирод был уже впереди и прибыл в Пелузий (9, 4). Находившиеся здесь в гавани шкипера хотели отказать ему в переезде; он обратился поэтому к тамошним судьям, которые, во внимание к его громкому имени и высокому положению, доставили ему возможность продолжать свой путь до Александрии. Прибыв в этот город, он встретил блестящий прием со стороны Клеопатры, надеявшейся приобресть в нем полководца для начатой ею войны. Но он отклонил предложение царицы и, не боясь ни суровой зимней погоды, ни беспорядков в Италии, поплыл в Рим.

Книга 2, глава 13, 5

5. Еще более злым бичом для иудеев был лжепророк из Египта. В Иудею прибыл какой-то обманщик, который выдал себя за пророка и действительно прослыл за небесного посланника. Он собрал вокруг себя около 30 000 заблужденных, выступил с ними из пустыни на так называемую Елеонскую гору, откуда он намеревался насильно вторгнуться в Иерусалим, овладеть римским гарнизоном и властвовать над народом с помощью драбантов, окружавших его^[3]. Феликс однако предупредил осуществление этого плана, выступив навстречу ему во главе римских тяжеловооруженных; весь народ также принял участие в обороне. Дело дошло до сражения; египтянин бежал только с немногими своими приближенными, большая же часть его приверженцев пала или взята была в плен; остатки рассеялись, и каждый старался укрыться в свою родину.

Книга 2, глава 16, 4

Но нужно ли мне доказывать могущество римлян ссылками на дальние страны, когда на это указывает близкий к нам Египет, простирающийся до Эфиопии и счастливой Аравии, граничащий с Индией, имеющий, как показываете подушная подать, кроме жителей Александрии, население в семь с половиной миллионов и не стыдящейся при всем том своего подчиненного положения римлянам. И какую сильную опору для отпадения имел бы Египет в необычайно великой Александрии с ее многочисленным населением и огромными богатствами! Ведь этот город имеет тридцать стадий длины и не меньше десяти стадий ширины; в один месяц он уплачивает римлянам больше дани, чем вы за целый год, и, кроме денег, снабжает Рим хлебом на четыре месяца; защищен же он со всех сторон, частию непроходимыми пустынями, частию морями, лишенными гаваней, а частью реками и болотами. Но все это бессильно против счастья римлян: два легиона, расположенные в городе, обуздывают далеко простирающуюся египетскую страну точно также, как и родовую македонскую честь.

Книга 2, глава 18, 7–9

В Александрии туземное население жило в постоянном раздоре с иудеями с тех пор, как Александр в награду за оказанную ему помощь против египтян предоставил иудеям селиться в Александрии на равных правах с эллинами. Это преимущество сохранялось за ними и при преемниках Александра, которые отвели им даже в собственность отдельные кварталы (дабы они, не соприкасаясь слишком тесно с остальным населением, тем легче могли бы сохранить чистоту своих нравов) и даровали им звание македонян^[4]. После, когда в Египте воцарилось владычество римлян, то ни первый Цезарь, ни один из его преемников не могли ограничить дарованные им Александром права. Но неприязненные столкновения между иудеями и эллинами происходили беспрестанно, и хотя местная власть ежедневно наказывала массами виновников беспорядков с обеих сторон, взаимное ожесточение все-таки росло все более и более. Как только в других местах вдруг поднялись волнения, то и здесь, в Александрии, раздор принял угрожающий характер. В одно собрание, созванное жителями Александрии по поводу отправления посольства к Нерону^[5], вместе с эллинами стеклось также и множество иудеев. Как только их противники увидели их в амфитеатре, они подняли шум и с криками: «враги, шпионы!» бросились на них, схватили трех иудеев и потащили вон из амфитеатра, чтобы сжечь их живьем, а остальных истребили в бегстве. Все иудейство поднялось тогда на месть. Вначале они бросали в эллинов каменьями, но затем они собрали факелы, ринулись всей толпой к амфитеатру и грозили сжечь живьем все собрание. Они бы это и исполнили, если б начальник города Тиверий Александр (15, 1) не обуздал их ярости. Для отрезвления их он все-таки не сразу пустил в ход оружие, а прежде послал к ним влиятельнейших лиц с требованием успокоиться, дабы не восстановить против себя римское войско. Но бунтовщики встретили это требование руганью и насмешками против Тиверия^[6].
8. Убежденный в том, что мятежники не усмирятся без серьезного наказания, Тиверий выдвинул против них расположенные в городе два римских легиона вместе с еще 5000 солдат, прибывших только что из Ливии, на гибель иудеям. Он дозволил войскам не только убивать, но и грабить имущество иудеев и сжигать их дома. Они вторглись в так называемую Дельту, где жило все александрийское иудейство, и исполнили данные им приказания, хотя и не без кровавых потерь для самих себя. Иудеи, именно, тесно сплотились вместе, выдвинули вперед лучше вооруженных своих людей и таким образом долго отстаивали место сражения. Но раз приведенные к отступлению, они были уничтожены массами. Поражение было полное: одни были застигнуты на открытых местах, другие укрывались в дома, но римляне, предварительно разграбив последние, поджигали их. Они не чувствовали ни жалости к детям, ни благоговения пред старцами — люди всех возрастов были умерщвлены. Вся местность была затоплена кровью и пятьдесят тысяч трупов были рассеяны по ней кучами. Ни малейшего следа не осталось бы от иудеев, если бы иные не прибегали к мольбам. К этим Александр чувствовал сожаление, и он дал знак римлянам к отступлению. Приученные к послушанию, они по первому сигналу прекратили резню; но александрийская чернь в порыве своей ненависти была почти неукротима: она насилу дала себя оторвать от трупов.
9. Такова была резня в Александрии.

Книга 4, глава 10, 5

Так как Муциан и другие полководцы также подбивали его принять императорское достоинство, а войско громко объявило себя готовым идти против всякого его противника, то он старался прежде всего обеспечить себе Александрию, ибо он хорошо знал великое значение Египта для государства, как поставщика хлеба для последнего. Владея этой страной, он надеялся низвергнуть Вителлия, если даже последний будет отстаивать свое господство силой, так как народ, если только из-за него подвергнется голоду, наверно не захочет долго терпеть его. Находившиеся в Александрии два легиона он надеялся привлечь на свою сторону. Вместе с тем он рассчитывал найти в Египте оплот против непредвиденных несчастных случайностей; ибо со стороны материка страна эта едва доступна, а со стороны моря лишена удобных портов; на западе тянутся безводные пустыни Ливии, на юге ее замыкает Сиена, отделяющая ее от Эфиопии, и неудобные для плавания водопады Нила, на востоке, до Копта, ее омывает Красное море, а на севере береговая полоса до Сирии и так называемое Египетское море, не имеющее ни единого порта, служат ей защитительной стеной. Так защищен Египет со всех сторон. Длина его от Пелузия до Сиены составляет две тысячи стадий; но морем от Плинфины^[7] до Пелузия^[8] ехать приходится три тысячи шестьсот стадий. Нил судоходен до города Элефантина; отсюда же вверх плаванию препятствуют упомянутые уже водопады. Гавань в Александрии даже в безбурную погоду с трудом доступна, ибо въезд узок и проезжая дорога извивается в кривую линию между невидимыми подводными скалами. Левая сторона гавани прикрыта искусственными сооружениями; на правой находится островок Фарос с очень высокой башней, освещающей мореплавателям дорогу на триста стадий^[9], дабы они ночью, ввиду трудности въезда, могли остановиться в некотором отдалении. Этот маленький островок обнесен кругом высокими стенами и искусственными плотинами. Волнение, образующееся здесь от того, что волны с одной стороны разбиваются о плотину, а с другой отбрасываются назад противолежащими прибрежными строениями, делает этот водяной путь очень бурным и беспокойным, а въезд, еще вследствие его тесноты, опасным. Внутри же гавань, наоборот, совершенно безопасна и занимает пространство в тридцать стадий. В нее ввозится все, в чем страна нуждается для своих жизненных потребностей, извне; с другой стороны, излишек ее собственных продуктов оттуда развозится по всему свету.

Книга 5, глава 9, 4

Древний египетский царь Нехао, называвшийся также Фараоном, пришел с десятками тысяч в нашу страну и похитил царицу Сару, родоначальницу нашего племени. Что делал тогда ее муж Авраам, наш прародитель? Мстил ли он грешнику с оружием в руках? Нет! Имея триста восемнадцать вассалов, из которых каждый владычествовал над несметным количеством людей, он, не взирая на них, считал все-таки себя совершенно покинутым без помощи Бога. Он поднял тогда свои праведные руки к оскверненному вами теперь месту и вымолил себе помощь непобедимого союзника. Не была ли царица сейчас же на следующий вечер возвращена обратно неприкосновенной к ее супругу, а египтянин, устрашенный ночными сновидениями, не бежал ли он после того, как излил молитву на месте, запятнанном вами братоубийством, а любимых Богом евреев одарил серебром и золотом?^[10] Должен ли я умолчать или говорить о переселении наших праотцев в Египет, где они, насилуемые и угнетаемые чужими царями в течение четырехсот лет, всецело полагались на милость Божию вместо того, чтобы, как они, конечно, могли, сопротивляться с оружием в руках. Кто не знает, как затем Египет наполнялся всякого рода зверьми и был изнуряем всевозможными болезнями, как страна лишилась своего плодородия, а Нил — своих вод? Десять казней следовали одна за другой, после чего наши предки были отпущены под прикрытием, без кровопролития, без всяких опасностей, потому что сам Бог вел своих избранников.

Книга 7, глава 10, 1–4

Уже после падения Масады в Александрии, в Египте, погибла масса иудеев. Дело в том, что проникнувшая туда часть партии сикариев, не довольствуясь своим спасением, стала опять поднимать волнения и возбудила многих из оказавших им убежище восстать во имя свободы, не считать римлян лучше себя, повелителем же над собою признать одного Бога. Так как некоторые из знатных иудеев воспротивились им, то они одних убивали, а других беспрерывно подстрекали к восстанию. Сознавая безумие их затеи, знатнейшие члены Совета в видах личной безопасности нашли невозможным дольше терпеть. Они созвали всех иудеев в собрание, раскрыли безумные замыслы сикариев и представили их как виновников всех бедствий. «И вот теперь, продолжали члены Совета, зная, что и удавшееся им бегство не может их окончательно спасти, ибо как только они будут узнаны римлянами, их немедленно казнят, они стараются подвергнуть заслуженной ими участи также и тех, которые никогда ничего общего с ними не имели». Они советовали поэтому народу остерегаться той беды, в которую хотят ввести его сикарии, и выдачей последних в руки римлян доказать свою невиновность. Сознавая всю опасность своего положения и убежденный этими речами, народ с яростью набросился на сикариев и захватил их в плен. Шестьсот человек схвачено было на месте, другие, бежавшие в глубь Египта и в особенности в Фивы^[11], вскоре также были переловлены и доставлены обратно...
2. Луп, тогдашний правитель в Александрии, поспешил известить императора об этом движении. Тогда император в том убеждении, что мятежническая страсть иудеев никогда не укротится, опасаясь так­же того, чтоб они, соединившись вместе, не привлекали и других на свою сторону, приказал Лупу разрушить иудейский храм в так называемом Онийском округе. Этот египетский храм обязан своим основанием и именем следующему обстоятельству. Ония сын Симона^[12], один из иерусалимских первосвященников, бежал в Александрию от сирийского царя Антиоха, воевавшего с иудеями. Птолемей, находившийся в разладе с Антиохом, принял его дружелюбно. Тогда Ония обещал ему привлечь на его сторону всех иудеев, если он последует его совету. Когда царь согласился сделать все возможное, он просил у него разрешения построить где-либо в Египте храм и ввести в нем богослужение по иудейскому обряду, ибо тогда, сказал он, иудеи еще решительнее будут бороться с Антиохом, опустошившим иерусалимский храм, а ему, Птолемею, сделаются еще преданнее и много иудеев ради свободы религии переселятся в его страну.
3. Эти соображения понравились Птолемею. Он подарил Онии место в 180 стадиях от Мемфиса, в Гелиопольском номе^[13]. Это место Ония укрепил и построил на нем из огромных камней храм, хотя не по образцу иерусалимского, а походивший более на цитадель, вышиною в 60 локтей; жертвеннику же он придал форму иерусалимского и храм украсил такими же священными дарами, как в Иерусалиме. Только для светильника он сделал исключение: вместо стоячего светильника, он изготовил только золотую лампаду, испускавшую лучистый свет и ее он повесил на золотую цепь. Все освященное место он обвел кирпичной стеной, которая была снабжена массивными каменными воротами. Царь затем принес в дар большой участок земли, доходов с которого хватило с избытком на содержание священников и на все нужды богослужения. Намерения Онии в этом предприятии не были безукоризненны: им руководило недоброе чувство к иерусалимским иудеям, внушенное ему памятью о его бегстве, и вот он думал, что постройкой храма ему удастся отвлечь оттуда значительную массу иудеев. Впрочем, существовало еще древнее предсказание, предвозвещенное еще шестьсот лет назад; ибо пророк Исайя прорицал постройку иудеем этого храма в Египте^[14]. Таким образом возник храм.
4. Правитель Александрии Луп по получении предписания императора появился в священном округе и запер храм, взяв предварительно оттуда некоторые священные драгоценности. Вскоре затем Луп умер и его преемником в наместничестве сделался Павлин (III, 8,1). Последний взял из храма все, что там еще оставалось, угрожая при этом священникам жестоким наказанием за утайку чего-либо, и, воспретив иудеям посещение священного места, запер ворота и сделал храм совершенно недоступным, так что в нем не осталось ни следа богослужения. От сооружения храма до его закрытия протекло 343 года^[15].

______________________________

     ¹ Митридат Пергамский спешит на помощь Цезарю, очутившемуся в большой опасности в Александрии. Вся масса населения этого города вместе с египетским войском возмутились против Цезаря за его вмешательство в дела династии (дети Птоломея Авлета, Птоломей Дионис и Клеопатра спорили из-за наследства). В то время, когда Рим готовился встретить победителя, последний целых 9 месяцев должен был вести уличную войну с александрийцами и с трудом защищать свою жизнь; Митридат с его союзными войсками вывел Цезаря из безвыходного положения и дал ему возможность не только освободиться из плена, но и овладеть городом.
     ² Еврейское население Мемфиса и Онийского округа присоединились к Митридату после того, как Антипатр прочел им письмо Гиркана, увеще­вавшее их дружелюбно отнестись к Цезарю (Иудейские Древности. ХIV, 8, 1). Цезарь, по окончании войны в Египте, наградил евреев тем, что утвердил за ними одинаковые с греками права гражданства. Египет он оставил во власти 18-летней Клеопатры, сделавшейся его наложницей.
     ³ В «Иудейских Древностях» образ египетского лжепророка — самого популярного из всех его собратьев, появившихся в последнюю эпоху падения Иудеи, — очерчивается несколько иначе; он не побуждал своих приверженцев к насильственным действиям, а обещал им одним своим глаголом разрушить иерусалимские стены и этим чудом воочию убедить их в божественности своего послания (XX, 8, 6). Этот египтянин, вероятно, тот же, о котором упоминается в деяниях Апостолов 21, 38.
     ⁴ Почетное звание в Египте со времени Александра и Птоломея.
     ⁵ С целью похлопотать об отнятии у евреев гражданских прав (Гретц III, 13).
     ⁶ По происхождению еврей — племянник знаменитого Филона. Перешедши в язычество, он получил назначение прокуратора в Иудее, а потом — наместника в Египте.
     ⁷ Западный пограничный город Нижнего Египта.
     ⁸ На крайнем восточном рукаве Нила.
     ⁹ Этот так называемый Фаросский маяк, или Фарос Александрийский считался в древности одним из главных чудес. Он стоял на скале и по своей высоте не уступал пирамидам.
     ¹⁰ История похищения Сары египетским царем в изложении Иосифа носит чисто легендарный характер. Известно, что жизнь Авраама и многих других героев Библии впоследствии разукрашена была сказаниями и легендами, отчасти сохранившимися в талмудической письменности, апокрифических книгах и дошедших до нас отрывках эллинистической литературы. Иосиф пользуется здесь не простым библейским рассказом (Бытие 12, 10–20), но позднейшей легендарной формой его, чтобы сильнее подействовать на своих слушателей. Впрочем, о походе Фараона во главе многочисленного войска против Авраама в известных нам источниках нигде не упоминается. Но нет сомнения, что Иосиф позаимствовал эти подробности из какого-нибудь доступного ему, но не сохранившегося источника — может быть из сочинения Артапана περι 'Ιουδαυ, в котором легендарному элементу отведено было весьма значительное место и которым Иосиф, как это положительно известно, пользовался в своих работах. См. F. Freudenthal, Hellenistische Studien, 169 сл. О сказаниях об Аврааме см. В. Beer, Leben Abrahams nach Auffasung der jüdischen Sage; G. Weil, Biblische Legenden der Muselmänner, 68–99; M. Grünbaum, Neue Beiträge zur semitischen Sagenkande, 89–132.
     ¹¹ Древняя столица верхнего Египта.
     ¹² Внук Симона, сын Онии III, называвшийся также Онией (Иудейские Древности. ХII, 9,7. XIII, 3,1).
     ¹³ Ония IV вместе с Досифеем командовал войсками Птолемея Филометора и после смерти его отстоял владычество преемницы его Клеопатры над Египтом против покушений брата его Птолемея Фискона. «Против Апиона» II, 5.
     ¹⁴ В восточной части нижнего Египта.
     ¹⁵ «В тот день жертвенник Богу будет посреди земли Египетской и памятник Богу у предела ее». Исайя 19, 19.

Вверх
Вернуться на страницу "Античные авторы о Египте"